Психологам же тоже как-то нужно себя поддерживать? Вот мне помогало пару дней печатать вечерами транскрипт уже давней, почти двухнедельной давности лекции Екатерины Шульман. Как кто-то заметил в комментариях, «Екатерина Михайловна теперь заменяет психологов, алкоголь и антидепрессанты.»
Екатерина Шульман, лекция «Как это пережить», 6 марта 2022.
«Принятие правильных решений в неопределенных обстоятельствах становится буквально вопросом жизни и смерти. Чем это важнее, тем это труднее. Поэтому, прежде чем мы перейдем к нашей основной части, я бы хотела несколько слов сказать именно об этом.
Во-первых, хочется как можно убедительнее произнести уже звучавший тезис, что нельзя, опасно, опрометчиво принимать решения из точки паники.
С другой стороны, стало понятно, что эта точка паники – это не точка, это некоторое пространство, из которого трудно выйти, потому что оно никак не заканчивается. Мы идем в этой темной воде, она все выше и выше, и в общем, давайте будем откровенны, берега нам пока не видать. Поэтому этот тезис стоит как-то переформатировать: хорошо бы понять как в присутствии паники (понятно, что от нее не денешься), принимать решения хотя бы с минимальной степенью адекватности.
Люди в ситуации перманентного страха, — а надо сказать, что к страху человек тоже привыкает, так что это становится новой нормой, этот фоновый шум, фоновый уровень тревожности, — люди в ситуации страха обычно выбирают одну из двух тактик, хотя некоторые умудряются сочетать и ту, и другую.
Некоторые люди, будучи напуганными, ищут утешения, и стараются подбирать информацию так, чтобы она у них складывалась в некую относительно безобидную непугающую картинку. Типа, ничего особенного не происходит. С этой тактикой все труднее и труднее, у нее есть еще одна, скажем так, нехорошая сестричка, и ее сейчас вы будете видеть довольно много, я бы тоже об этом хотела сказать, потому что тут есть от чего предостеречь.
Не самая нравственная, но одна из самых естественных реакций на страх — это присоединение к сильному. Реакция на агрессию — это присоединение к агрессору. Это даже необязательно “стокгольмский синдром” в его классическом виде, хотя это тоже вполне существующее психологическое явление, но даже если вам кажется, что вы напрямую опасностью не затронуты, вот вы живете, и что-то происходит, оно не прямо с вами происходит, оно происходит с кем-то другим, но вы чувствуете, что оно может вас затронуть.
Вы начинаете бояться так сильно, что вам хочется прислониться к любому центру возможной защиты. Или по крайней мере, если защиты ждать особенно не от кого, то хотя бы вести себя так, чтобы вас не наказали, чтобы вот эта всеобщая угроза не коснулась бы вас. Вот это стремление сказать “я в домике, я на правильной стороне, я ничего не знаю, все так, как оно должно быть” — это, еще раз повторю, может быть не слишком благородно и даже не слишком разумно, — но это очень естественно.
Это та реакция, которая очень видна. Я хочу вас об этом предупредить, для того, чтобы насколько вы способны, быть терпимы к людям в страхе, настолько вы бы могли быть к ним терпимы.
Поверьте: то, что вам часто кажется голосом агрессии, какой-то злобы — это голос страха. В том числе, если этот голос исходит от ваших близких людей, то это страх за вас. Если вашим близким людям кажется, что вы занимаете неправильную, опасную позицию, которая может привести для вас к дурным последствиям, они таким удивительным способом пытаются вас защитить. То есть они пытаются вас срочно, за шкирку, перетащить на то, что им кажется каким-то безопасным островком. Для них в этот момент не существует нравственных соображений, или, по крайней мере, никаких иных нравственных соображений, кроме необходимости защитить себя и своего ребёнка, близкого человека.
Поймите это, услышьте вот этот голос страха, этот голос паники — и не присоединяйтесь к нему, постарайтесь не впадать в ответную агрессию.»
«Есть вторая тактика, ей подвержены люди тонкой чувствительной души, как там? тонкой, запрещенной в России, душевной организации. Они поступают наоборот. В особенности, если им казалось, что они виноваты в том, что они не видели очевидного и не закрывали глаза на приближающееся, то они в качестве ответной реакции компенсационного поведения, начинают верить в любой конец света, в любой момент происходящий. Они подбирают наоборот те новости, которые им кажутся максимально безнадежными и выстраивают вот эту свою картину отчаяния. Это те люди, которые увидев что-то на улице или услышав что-то от какого-то знакомого, говорят: весь народ объединился, причем лично объединился против меня. Вот я один отщепенец, все вокруг меня ненавидят, хотят меня убить и повесить. В этом есть для человека тонкой душевной организации нечто даже лестное. Он вот такой один, один во всей вселенной. «Один, один бедняжечка, как рекрут на часах». А все вокруг плохие неправильные люди, и нет другого выхода, кроме как… вы понимаете, до чего может довести такого рода информационная политика, да?
Doomscrolling изобрели не сейчас, это термин, родившийся, если я не ошибаюсь, еще в Америке в 2016 году, они тогда горевали, что у них Трамп президент — им казалось, что это какая-то ужасная неприятность. Так вот, doomscrolling для тех, до кого еще не дошла еще эта новейшая лексика — это судорожное и неостановимое проматывание ленты в поиске плохих новостей. Наши с вами ленты, в общем мало состоят из чего другого, но я все же, переходя к рекомендательной части, я бы советовала вам следующее.
Обратите внимание какую реакцию вызывают у вас какие источники информации. Если после прочтения чего-то вы чувствуете себя обессиленным, болит живот, тошнит, еще более хочется удавиться, чем хотелось до этого, и самое плохое даже не то, что вы себя плохо почувствовали, а то, что вы чувствуете после этого упадок сил. Вот это важно.
Когда мы говорим о том, например, чем вина отличается от ответственности, мы говорим, что чувство вины обессиливает, а чувство ответственности побуждает к действию. И это самый главный ключевой момент.
Я не буду тут изображать психолога и говорить вам, что вы должны сохранять себя, быть в ресурсе и найти там внутри себя какую-то там светлую точку и на ней сосредоточиться – это все не по моей части. Меня волнует одно-единственное, я занимаюсь социальными науками, поэтому меня волнуют социальные явления, а именно, социальное действие – или социальное бездействие.
Поэтому я бы вам советовала все ваши информационные источники разделить на побуждающие или хотя бы оставляющие пространство для действия, какого бы то ни было – и на те, которые вызывают в вас вот это ядовитое, или, как нынче принято выражаться, токсичное чувство бессилия.
Даже если это ваши друзья, люди высокой нравственности, которые изливают свою душевную боль – поставьте их на паузу. У вас тоже достаточно душевной боли, вы ее тоже можете красноречиво излить. Это все литании, они хороши, что называется, первые дни. Теперь уже немного поздно горевать и заламывать руки. Представим, что мы отдали этому дань, потратили на это какое-то время, потому что надо сказать, что вот эта судорожная деятельность, или точнее, судорожное ощущение, что надо куда-то срочно бежать – это тоже нехорошо. Это те самые решения из точки паники, о которых вы потом пожалеете.»
«Если вам кажется, что обстановка в коллективе стала такова, что вы не можете больше в этом находиться, и вам что-то сказало ваше начальство, подумайте, что может быть, больничный или отпуск небольшой за свой счет позволит вам пережить какое-то время, с тем, чтобы самому “не ложиться на лопату” как в русской сказке про Жихарку, помните? когда Баба-Яга хотела его изжарить, чтобы он сам на лопату лег, а он говорит, “не умею я ложиться, покажи мне, бабуля, как это лучше делать.»
Вот это впадание в оцепенение и беспомощность, в состояние жертвы – оно понятно, я никого тут не собираюсь за это осуждать, кто не чувствовал себя уже совсем пропащим, тот пусть первым бросит камень в ближнего.
Но пожалуйста, постарайтесь размышлять. Опять же все наши замечательные и печальные психологические эксперименты довольно часто показывают насколько человек готов действовать автоматически под влиянием того, что ему кажется указанием сверху. Сейчас ситуация такая, что где вообще верх, где низ не очень бывает просто понять. Поэтому думайте о себе и о своих близких. Этот лозунг кажется каким-то таким эгоистичным, вместо того, чтобы сказать “давайте все сейчас срочно самоубьемся во имя высокой нравственной цели”, но, поверьте, его можно интерпретировать и иначе, его можно интерпретировать гуманистически. Думайте о себе и своих близких, о вас никто не позаботится, у родного государства совсем другие сейчас приоритеты и задачи, оно, как в известном анекдоте “оно и при жизни не отличалось темпераментом” — оно и в мирное время не отличалось повышенной заботливостью, а сейчас ему вообще не до того.»
«Но постарайтесь любой ценой вот именно на это обратить свои ресурсы, на то, чтобы думать: во что мне обойдется этот шаг, во что мне обойдется его отсутствие. А если я ничего не буду делать, то что будет? А если я соглашусь, то что будет дальше?»
«Помните, каждый лишний час жизни — это хорошо. Это лучше, чем его отсутствие. Поэтому очень жаль, что мы лишены возможности сколько-нибудь долгосрочного планирования, но «день простоять, ночь продержаться» — это хороший слоган, вполне духоподъемный.»
