Восемь «привычек высокоэффективных проблем»: Парализующая вина

18/07/2013

Перевод статьи нарративного терапевта Стивена Мэдигана «Восемь интернализованных привычек высокоэффективных проблем».

Из предисловия к переводу Дарьи Кутузовой: «Любой человек, если его попросить, может воспроизвести, как с ним разговаривает интернализованный голос вины, перфекционизма или нарастающего страха. И то, что они говорят, звучит достаточно убедительно, преувеличивает проблемы и лишает человека сил. При этом, если человека спросить, как давно в его голове звучат такие голоса, вполне может оказаться, что они звучат там всю жизнь.»

Стивен Мэдигэн в статье рассматривает восемь таких интернализованных  разрушительных коммуникативных паттернов, которые он обозначает как «восемь привычек высокоэффективных проблем», внимательно изучая, откуда же они берутся и как становятся настолько влиятельными, какие именно используют приемы и стратегии. Он не располагает их «внутри» человека, обычно они уже присутствуют в культуре и люди обучаются им в процессе социализации. Эти интернализованные привычки служат поддержкой для таких проблем, как депрессия, анорексия, панические атаки и пр., помогают нам определить для себя, «нормальны» ли мы, «вписываемся» ли, соответствуем ли требованиям внешнего мира.

Автор: Стивен Мэдиган (Stephen Madigan, «Counterviewing injurious speech acts: Destabilising eight conversational habits of highly effective problems»)
Перевод Ольги Зотовой

Парализующая вина

Финальная «привычка высокоэффективных проблем», на которой я сфокусируюсь — это парализующая вина. Конечно, есть обстоятельства, в которых люди обращаются к терапии в связи с чувством вины, которое является уместным откликом на действия, о которых они сожалеют. Однако в других случаях люди находятся под гнетом чувства вины, которое отнимает все силы, в ситуациях, когда не очень-то ясно что же плохого они сделали. В таких ситуациях истоки парализующей вины могут лежать в том, как именно люди были обучены и натренированы соответствовать принятым в обществе доминирующим идеям и представлениям о том, как именно нужно реализовывать свою гендерную роль, себя как профессионала, сексуальные предпочтения, возраст, класс, расу и т.д. Когда вина находит лазейку в наше воображение и представления о мире, она может дальше разворачиваться там неограниченно. Ниже я приведу два недавних примера из своей практики.

Недавно ко мне на консультацию пришел молодой человек, чтобып поговорить о своем опыте того, каково ему было открыться и рассказать властям об опыте сексуального насилия над ним cлужителем церкви, которое он пережил в подростковом возрасте. В тот момент этот служитель церкви находился под следствием. У молодого человека появились «задние мысли» по поводу своей смелости выйти вперед и рассказать об этом опыте, несмотря на то, что многие люди из его религиозной общины, член семьи и старый друг не поддерживали это решение. Он рассказал, что он чувствовал себя «между молотом и наковальней» потому что он испытывал чувство вины как за то время, когда он молчал о насилии, так и вину после того, как открыл эту информацию. Вина беспрерывно осаждала его с обеих сторон, оставляя мало времени на что-либо еще.

Недавно ко мне обратилась за консультацией женщина, которая хотела обсудить свое желание уйти от мужа, совершавшего по отношению к ней насилие, и с которым они были вместе двадать один год. У этой женщины было три дочери подростка 13, 15 и 18 лет. Она сказала, что вербальное и «временами» физическое насилие ее мужа началось в период первой беременности. Она рассматривала возможность уйти от него многие годы, но оставалась, потому что чувствовала свою вину «перед детьми». Она также описала свой опыт вины за то, что не уходит от него — веря, что она «слишком слабая, чтобы уйти» и чувствуя, что она является «ужасной ролевой моделью для своих дочерей». Вина стояла по обе стороны этого уравнения уйти/остаться и ее поддерживали многие (конкурирующие) идеологические фракции.

Вот какие проясняющие вопросы можно задавать тем, кому не дает покоя чувство вины:

Если посмотреть с исторической точки зрения, то какие разговоры о вине являлись инструментами социального контроля?
Как вам кажется, мужчины и женщины обучены чувствовать вину похожим образом?
Был ли в вашей жизни опыт, когда вас заставляли чувствовать свою вину не по делу?
Был ли в вашей жизни опыт, когда в момент события вы не чувствовали вину, но теперь вы продолжаете сожалеть об этом?
Была ли когда-либо вина полезной или важной для вас? Если да, то как? Почему?
Были ли когда-то моменты в вашей жизни, когда вина переставала быть полезной и становилась источником проблем? Если да, то в чем именно она создает проблемы? Почему?
О чем может говорить ваше чувство вины? Говорит ли она о чем-то, что для вас важно, что вы отстаиваете?
Что именно вы отстаиваете? Почему это важно для вас?
Какова история этой важности?


Другие интернализованные «привычки высокоэффективных проблем»:

Введение.
1. Надзор за собой/ориентация на критически настроенную аудиторию.
2. Отказ в праве быть.
3. Нарастающий страх.
4. Негативное воображение + враждебное сравнение.
5. Внутренние споры/ссоры/склоки.
6. Чувство безнадежности.
7. Перфекционизм.
8. Парализующая вина.

Posted in blog | Tagged , | Leave a comment

«Восемь навыков высокоэффективных проблем»: требование совершенства

07/07/2013

Автор: Стивен Мэдиган
Перевод Ольги Зотовой под редакцией Дарьи Кутузовой.

Отрывок из статьи канадского нарративного психотерапевта Стивена Мэдигана «Восемь навыков высокоэффективных проблем».

Примечание переводчика: в оригинале используется слово «perfection», и это отражает то, как эта проблема маскируется в языке, делая сложным провести однозначную черту между стремлением «стать лучше» и самобичеванием, что ты «недостаточно хороший». «Perfection» в английском — это не просто «перфекционизм» («perfectionism»), с его однозначно негативной коннотацией, но это и не просто «совершенство» (для этого в английском есть еще слово «excellence»). Так что «требование совершенства» может быть не совсем точный перевод, но по крайней мере передает принудительный характер этого понятия. Другой вариант — «требование «быть идеальным».

«Стать совершенным невозможно!!! Позвольте мне повторить это еще раз: cтать совершенным невозможно. Мне давно хотелось написать книгу, которая бы называлась “Я не ОК, ты не ОК – и это ОК!”, чтобы развеять проклятие, посеянное идеей перфекционизма, стремления стать совершенным. Когда мы вместе с моей давней коллегой и подругой Лоррен Гривз (Lorraine Grieves, см. Grieves 1998) работали с ванкуверской «Лигой Анти-анорексии/Анти-булимии», борьба за то, чтобы уменьшить давление требования совершенства на участников Лиги, имела огромное значение. Участники проекта пришли к пониманию, что привычка стремиться к совершенству может никогда не позволить человеку испытать радость жизни.

Как сказала одна из участниц, требование совершенства “устанавливало очень высокие стандарты, а когда я их достигала, оно передвигало планку еще выше.” Например, перфекционизм помогал установить вес, который женщина должна была сбросить – но в момент, когда она этого достигала, оказывалось, что радоваться некогда и нечему, поскольку для достижения совершенства оказывалось нужно “похудеть еще немного”. Перфекционизм требовал всего лишь немного больше физических упражнений, всего лишь немного меньше еды, всего лишь немного больше cлабительного, и так далее. Эта жестокая игра продолжается до тех пор, пока организм не перестает нормально функционировать – и дело часто заканчивается госпитализацией.

Однако требование совершенства усложняет жизнь не только молодым женщинам, страдающим от нарушений пищевого поведения. Нарративный терапевт Джилл Фридман очень наглядно описывает это в статье, озаглавленной “Проклятие совершенного родительства” (2000). Она перечисляет многие битвы и поражения, которые испытывают родители, находящиеся под чарами перфекционизма. Однажды один высокопоставленный бизнесмен охарактеризовал перфекционизм как “злого начальника”, который “наказывает, обвиняет, преследует”. Мучительная борьба за то, чтобы стать идеальным студентом, сотрудником, родителем, партнером, спортсменом, руководителем может разрушать жизни. И похоже, что нет никого, кто был бы неуязвим перед требованием совершенства.

Недавно ко мне через Executive Health Network (сеть поддержки здоровья топ-менеджеров) обратился генеральный директор одной компании среднего размера. В своей гонке по карьерной лестнице он работал в среднем по 14 часов в день. Он редко брал больше одного-двух дней отпуска из опасения “отстать” (Дэвид Эпстон назвал подобный опыт “корпоративной анорексией”). Когда он не работал, он ходил в фитнес-клуб, чтобы накачать себе идеальное корпоративное тело. По его словам, он часто чувствовал, что несмотря на все старания, не справляется с тем давлением и стрессом, которые налагают на него требования работы в корпорации, поддерживающие перфекционизм. Он говорил, что чувствует себя несчастным и что у него никогда не хватает времени порадоваться достигнутому. Ему было сорок четыре, когда годы постоянного доведения себя до совершенства вызвали инфаркт, едва не убивший его. После того, как он провел две недели в больнице, перфекционизм заявил ему, что он “слабак и жалеет себя” и что ему нужно “продолжать работать также усердно, как раньше”. Этот человек боялся, что инфаркт “уменьшит его ценность в глазах Совета Директоров”. Перфекционизм устроил ему ловушку, создав опасные для здоровья условия, а теперь обвинял его за то, что он заболел. Перфекционизм потребовал, чтобы он “вновь вернулся в строй и перестал беспокоиться – беспокойство только для слабаков и лузеров”.

В мире, где правильным и хорошим считается достигать высоких результатов, перфекционизму легко замаскироваться. В то время как в жизни, конечно же, есть место для того, чтобы высоко ценить развитие мастерства; чтобы делать лучшее из возможного в любом начинании; чтобы усердно работать; чтобы учиться новому; чтобы увлекаться и наслаждаться своей увлеченностью. Однако постоянное пребывание в осаде мучительного перфекционизма – это другое отношение к себе, другие принципы, другие ценности. Борьба за совершенство подразумевает стремление к зачастую недостижимым идеалам и меркам, а также жестокое само-осуждение за невыполнение этих недостижимых идеалов.

Учитывая давление дискурса стремления к совершенству в западной культуре, негативные последствия и вероятность заражения разрушительными речами «инфекции-перфекции» встречаются повсюду. Мой коллега Дэвид Эпстон справедливо называет это проклятие перфекционизма “быть распятым на идее”.

Людям, страдающим от тирании перфекционизма, можно задавать следующие вопросы:

– Можете ли вы вспомнить, как именно вас обучили и заставили требовать от себя совершенства – несмотря на то, что совершенство недостижимо?

– Похоже ли, что это именно требование совершенства создает это ощущение вынужденности – и одержимость идеей?

– Как вы думаете, имеет ли отношение одержимость идеей совершенства к тому, что ваш врач диагностировал у вас обсессивно-компульсивный синдром?

– Как вам кажется, не является ли обсессивно-компульсивный синдром всего лишь проявлением того, как на вас давит требование совершенства?

– Каким образом стандарты перфекционизма не позволяют вам видеть ваши достижения в качестве родителя/партнера/сотрудника и т.д.?

– Можно ли сказать, что каким-то образом требование совершенства заставило вас считать себя хуже?

– Каким образом перфекционизм не дает вам слышать, когда вас хвалят другие люди?

– Говорит ли вам перфекционизм, что ваш стакан достижений наполовину пуст?

– Есть ли у вас чувство, что вы когда-нибудь сможете соответствовать требованиям перфекционизма?

– Если бы вы отказались от заученных идеалов перфекционизма, что могло бы вас порадовать в том, что вы за человек и в том, что и как вы делаете?

– Отличается ли то, как требование совершенства давит на мужчин и на женщин?

– Есть ли другие стандарты, по которым вы могли бы измерить свою жизнь (стандарты удовольствия, радости, знания, любви), помимо достижения совершенства?

Стать совершенным невозможно.»

Другие навыки высокоэффективных проблем:
Введение
1. Надзор за собой/ориентация на критически настроенную аудиторию.
2. Отказ в праве быть.
3. Нарастающий страх.
4. Негативное воображение + враждебное сравнение.
5. Внутренние споры/ссоры/склоки.
6. Чувство безнадежности.
8. Парализующая вина.

Posted in blog | Tagged , , | 1 Comment

Завершение «Начала»: четыре четверга

04/07/2013

Немного итогов цикла занятий «Начало консультационной практики: опоры», который мы проводили вместе с Еленой Станковской весной 2013.

Немного предыстории: примерно за год до этого, сидя с  в «Шоколаднице» на Покровке и обсуждая взахлеб во втором часу ночи клиентские случаи и прочую «феноменологию», подумали, что хорошо бы сделать что-нибудь вместе. В ноябре придумали про что это могло бы быть в смысле содержания и формата. В феврале собрали группу и в марте-апреле провели.

Четыре четверга – вроде бы немного, но внутренне – большое событие. Как говорил когда-то бывший любимый босс, «мы умеем делать never-before projects». И это был проект из разряда never-before, и поэтому, конечно, вызов. Но при этом в процессе было как-то очень спокойное «переживание «я могу» – я могу это делать, увлеченно, хорошо, и при этом довольно легко, без надрыва. Я хороший преподаватель, коуч, терапевт. Я знаю что я делаю – и еще в процессе продолжаю себя удивлять, придумывая по ходу новое.

И одновременно это самое «я могу», то есть «я могу консультировать» мы и хотели создать как опыт для участников. Отзывы можно посмотреть ниже, но и по собственным ощущением, по процессу — да, получилось. Это видно по тому, как люди  участвовали, насколько были включены. По тому, насколько продвинулись. Насколько мы сами были включены и каким был процесс. Не идеальным, живым: с групповой динамикой, с готовностью обсуждать сложности, говорить что не так.

Собралась хорошая и стабильная группа — восемь человек, они уже учились у Лены на 2-годичной магистерской программе ВШЭ по экзистенциальному анализу, в прошлом году закончили и понемного начали консультировать – каждый на своем этапе практики и жизни. Так что для меня это был тоже новый опыт – по сути, для группы я была «приглашенным тренером» из другой секты с отличающимся бэкграундом и методами работы, так что мне было чем поделиться, чем я с удовольствием и занималась.

Правда, как любят говорить в методе EMDR, когда они объясняют принцип действия, «у нас нет данных какой именно элемент дает эффект, но весь пакет точно работает». Вот и у нас работает «пакет»:
– намерение участников двигаться в консультировании;
– место, время, деньги и внимание, которые мы все этому посвящаем;
– группа – как другие люди, которые свидетельствуют мой путь;
– группа – как безопасное пространство для тренировки друг на друге;
– мы как ведущие, которым нравится эта работа и нравится поддерживать;
– материал, который мы даем, вся тема опор – от теорий, методов, упражнений и идей, до переживания и ощущений.
Насыщенный микс экзистенциальной, нарративной и танцевально-двигательной терапии, замешанный в недирективном и при этом структурированном коучинговом стиле. Ну как это может не сработать? :)

Мы ответственно готовились к занятиям, хотя упражнения могли быть почти какими угодно другими (пока они остаются адекватными группе и мы в них верим), и наша роль как ведущих была скорее в том, чтобы создать пространство, в котором есть, как говорят в экзистенциальном анализе «уважительное внимание, справедливое отношение и признание ценности». А не это ли именно и работает с клиентами? Оно по-разному называется в разных подходах, но по большому счету это все равно про быть с другим человеком.

Ну и конечно обмен опытом, а иначе зачем? :) Лена теперь немного лучше знакома с нарративным и ориентированным на решение подходами, а я с экзистенциальным анализом. А в последний день еще добавили обращения к телу, в духе танцевально-двигательной терапии. В процессе выяснилось, что все эти методы куда ближе, чем кажется. Что, например, переживание – это очень телесно. Как и переживание ценностей и смыслов. Что есть феноменология (рассмотрение «близко к жизни») на уровне одного человека, а есть на уровне связей между людьми и групп, а также людей и идей, и тогда это ближе к нарративному вниманию «контекстам» и «дискурсам».

Отличий тоже хватает, но не хочу сейчас уходить во все это теоретическое умствование – потому что в моем переживании «я могу» и опор практики, как сегодня выяснилось, когда я делала заодно с участниками упражнение, нет никаких развешанных по стенам карт и моделей, как представляется мне нередко в голове, а есть просто те, кто есть – я сама, другие и время. И это не значит, что «карты» не нужны. Учиться по ним можно. Или когда потерялся, помогает.

Конечно, есть еще что осмыслить, что улучшить и доработать. Понятно, что дать все, что мы собирались дать, за какие-то четыре занятия невозможно, это материал на целый курс. Так что дальше нужно было бы уменьшать обещания или увеличивать длительность курса. Понять соотношение тренерского стиля и терапевтического. Нужно и то и то, вопрос баланса.

Продолжение следует. Как именно посмотрим – сейчас необязательно это решать. То, что произошло уже что-то поменяло, оно уже с нами.

Вот немного отзывов участников:

«Я встретился с обществом коллег, которые организуют и уже организовали практику консультирования; это самый главный мотиватор и «свои» люди — это важно. Я научился быть уверенным в себе. Не в сравнении с кем-то, а как сам за себя. Это важный опыт в консультировании для меня лично. Еще мне кажется важным является то, как было организовано все мероприятие, то, что называется дизайном проекта: рассылки, записи, фото».
— Андрей Прокудин

«Я смогла включиться заново в тему психологического консультирования, почувствовать себя частью круга психологов. Было очень важно ощутить поддержку более опытных коллег. Важным моментом было то, что я заново сфокусировалась на теме психологического консультирования. Я определенно научилась ряду вещей, но выделить их и озвучить сейчас не могу. Думаю они уже слились с моими общими знаниями по теме.
Спасибо, что организовали эти занятия, хотя у нас и не было много времени :)»
— Юлия Ерошичева

«Участие в занятиях дало мне возвращение в тему, в атмосферу. Практические «приемчики» типа письменной шпаргалки для проговаривания условий.
Еще раз отмечаю отличную информационную поддержку. Отдельную ценность обрело последнее занятие — прописывание своих опор и направлений развития. Планирую использовать опоры в практическом плане.»
 — Екатерина Чиркова

И еще важный момент: в результате этой работы участники создали для себя интервизорскую группу для поддержки практики. Так что мы точно знаем, что их движение в сторону практики будет продолжаться.

Posted in blog | Tagged , , | Leave a comment

«Навыки ребенка» глазами коуча

26/06/2013

навыки ребенка.jpg

В продолжение темы обучения у друзей: с Виктором Богомоловым и Арсением Павловским мы вместе делаем проект развития ориентированного на решение подхода (смеемся, что у нас идеальная для этого команда – психотерапевт+коуч+социальный работник – хотя, конечно же, границы между направлениями куда более проницаемые) – но на их семинаре "Навыки ребенка" я была в роли участника. Во-первых и в главных – как мама человека, которому скоро будет пять (не верится абсолютно!) и, во-вторых, с желанием взять из практики работы с детьми что-то для консультирования взрослых.

По сути, эта методика – коучинговый подход для работы с детьми. В основе лежат отношения сотрудничества, вера в способности ребенка, творческое начало, желание учиться. Звучит вроде понятно, но необычнее становится, когда этот коучинг авторы применяют (с успехом, судя по историям из разных стран) к детям начиная с трех-четырех летнего возраста. Вне зависимости от страны, проблемы у малышей и их родителей очень понятные – приучение к горшку (два ключевых навыка в этом отношении, как вы понимаете), умение одеваться. С возрастом на первый план выходит умение слушать (особенно учителей), справляться с агрессией и страхами.

При этом эта методика не входит в противоречие с другими психотерапевтическими методами и не отменяет возможности работы с серьезными проблемами, такими как аутизм, СДВГ или переживание ребенком последствий развода родителей. Но каковы бы не были особенности ситуации и уровень развития ребенка, мы стремимся привлечь его к сотрудничеству, всеми силами поддерживая его мотивацию и желание меняться. Например, один мальчик с расстройством аутистического спектра в качестве навыка сам выбрал навык "смотреть в глаза". Если вы представляете себе особенности проявления аутизма, то можете представить, насколько сильно именно этот навык может поменять и ситуацию и ее восприятие.

Сама программа "Навыки ребенка" ("Kids Skills") разработана для неподготовленных родителей, поэтому кажется довольно простой. Подробное пошаговое описание, да еще с картинками есть здесь.

Конечно, программа разработана специально для детей и учитывает особенности детского восприятия (выбрать героя, устроить праздник, ) но несколько самых основных шагов вполне универсальны.

Шаг 1. Переформулируйте проблему ребенка в умение/навык, которому можно научиться.
Убедитесь в том, что навык можно освоить. Помните, что навык это не способность не делать неправильные вещи, а способность делать что-то правильное ВМЕСТО этого.

“Как я уже говорил, для ребенка очень трудно, если не сказать – невозможно, научиться “не делать того-то и того-то”, например, “научиться не драться с другими детьми”, “перестать врать” или “научиться не кричать и не плакать, когда не получаешь того, чего хочется”.

Обязательно разберитесь вместе с ребенком чему он должен научиться для того, чтобы вести себя желательным образом. Умение должно быть таким, чтобы ребенок мог демонстрировать его в ролевой игре в реальной жизни. Например, умение “не кричать и не плакать” показать невозможно, в отличие от умения “выражать свое разочарование допустимым образом”.

(с) Бен Фурман, “Навыки ребенка в действии”

Мне кажется, если есть в коучинге какое-то ключевое умение, то это оно, умение смотреть на сложности через призму "чему я здесь могу научиться". Потому что тогда у нас появляется направление, в котором можно двигаться, тогда появляется пространство для построения чего-то нового.

Этот шаг вполне можно применить и ко взрослым. Например, человек хочет похудеть. (Цель понятная и распространенная, вот только с формулировкой я разбиралась бы). Но если оставить в стороне мотивацию, то что мы видим на уровне конкретных навыков? Попробуйте продемонстрировать как вы будете "не есть сладкое". Вот прямо покажите – как это будет выглядеть. Что вы будете делать вместо этого? Недействие изобразить очень сложно. Так мы с одним клиентом пришли к "навыку салата" и "навыку морковки". Это действительно что-то новое, и больше похоже на изменение образа жизни и себя, то есть более системное и потенциально долгосрочное изменение.

Дальше нужно подключить творчество и креативность, чтобы этот новый "навык салата" был вдохновляющим.
Можно придумать этому вдохновляющее и прикольное название (метафоры включают образное мышление и правое полушарие, и это делает человека более включенным в задачу – он не только "головой" рационально хочет, но и более целостно, всем собой стремится к цели).

На тренинге каждый из нас работал над своими взрослыми темами и я выбрала "фокусированность", способность эффективно переключаться между задачами, а переключившись – брать и делать. Мы работали в малых группах, помогали друг другу сформулировать навык (кстати, такой формат групповой работы хорошо идет и в детских и в родительских группах.) И одна из участниц, психолог поделилась тем, что в работе со школьниками она иногда использует метафору "заход на посадку" – то есть самолет кружится над взлетным полем, снижается и приземляется точно куда нужно. И важно не слишком долго кружить в воздухе, зависать над аэропортом. Родилось название навыка "пике", и это для меня точно передавало идею "беру и делаю".

Еще один важный шаг – понять что мне даст освоение навыка. Умными словами – какие в этом выгоды и преимущества? Простыми – что в этом хорошего и важного, для меня и других людей? Кажется само собой разумеющимся, но важно пойти дальше этого "само-собой". Для взрослого это момент, чтобы честно спросить себя – а оно мне точно надо? И быть готовым, разобравшись, отказаться от этого.

Про умение фокусироваться вроде понятно, что оно полезно, но помимо очевидного вывода "быстрее сделаешь уроки – раньше пойдешь гулять", я обнаружила, что мой бонус в том, что тогда у меня будет больше времени собственно на само дело. То есть, лучше фокусируясь, я буду буду больше работать :) Тогда я буду работать не в спешке, а в удовольствие, больше погружаясь в процесс, без угрозы дедлайна.

Среди этих шагов много такого, что обсуждается в коучинге на этапе планирования действий:
– обсудить почему вы уверены в том, что навыком можно овладеть (какой уже мой существующий опыт это подтверждает, какие навыки у меня уже есть, что могло бы помочь)
– найти группу поддержки: обсудить кто мог бы меня поддержать и порадоваться за то, что я осваиваю это новое (это очень-очень важный шаг!)
–  придумать как можно организовать себе регулярную практику применения навыка в обычной жизни
– обсудить что будешь делать, если иногда будешь забывать навык
– придумать как можно будет отпраздновать победу. Дети это обожают и очень серьезно к этому относятся, а взрослые обычно научились и побежали дальше, к новым победам. В организациях это тоже повсеместно распространено — когда из-за проблем всегда устраивается "разбор полетов", а победы считаются само собой разумеющимися и празднуются редко. Но может стоит это пересмотреть? И попробовать научиться радоваться и замечать маленькие шаги.

После того, как навык освоен:
– обсудить, с кем было бы интересно поделиться этим навыком.
– подумать какому еще навыку было бы интересно научиться.

Вот это последнее – про то, что успех заряжает, и изменяет восприятие себя и готовность действовать. Так что эти навыки могут самыми-самыми маленькими, пусть они будут «по росту» – важен не размер, а интенция к движению в желаемом направлении. И радость от того, что получается.о

Posted in blog | Tagged , | Leave a comment

Управление знаниями и ИКЕЯ

24/06/2013

Поговорили недавно с одним интересующимся человеком про управление знаниями (кто не знает, у меня уже три года должность такая – «директор по управлению знаниями» и есть опыт написания корпоративной базы знаний с нуля – за это время успели добавиться задачи внутреннего обучения и коучинга, но ответственность за хозяйство знаний осталась.)

И родилась в результате этого разговора вот какая метафора. По сути, IT-система для управления знаниями – это просто шкаф. Можно взять готовый «коробочный продукт» (да хоть тот же SharePoint), можно написать свой красивый, из красного дерева, с самовыдвигающимися ящиками и сенсорными панелями. Суть не в этом, суть – будут ли люди подходить к этому шкафу. Что они будут из него доставать и что с этим делать. Будет ли там лежать что-то настолько ценное, чтобы за этим нужно было оторваться от рабочего места(фейсбука, аутлука, яндекса – нужное подчеркнуть) пойти и посмотреть закрытую энциклопедию, поискать пытался ли у нас кто-то уже разводить кроликов и что из этого вышло – прежде чем своих заводить.

Интересно, что интереснее всего мне становится, когда разговор перемещается на территорию «какие у нас практики уже работают, а какие бы хотелось завести», а также «что мы делаем» и «зачем». Потому что тогда шкафчики подобрать для своего хозяйства – вопрос технический. Разговор о практиках тоже важный. Это о том, где уже живет «локальное знание». Что мы вообще считаем «знанием» – где-то это может быть информация о прошлых проектах, где-то биржа идей, где-то список что уже дарили любимому клиенту на прошлый новый год. Причем с таким подходом ничего страшного, если один отдел хочет трюмо, чтобы любоваться собой любимыми, другой очень практичный буфет для ножей и вилок (и чтобы все было отсортировано по алфавиту), а менеджмент мыслит глобально и хочет, чтобы это все вписывалось в интерьер и отражало дух дома. Ну, нормальный такой семейный процесс согласования покупки. Чтобы при таких семейных разборкахобсуждениях присутствовать, консультанту нужна некоторая выдержка, но если действительно договориться где и как у нас все будет лежать, польза получается очень большая, жить в доме становится приятнее, просторнее, вилки не пропадают.

IKEA-PS-2012-DRESSER.jpg

(кажется, у нас эта серия пока не продается?)

Если разобраться, может оказаться достаточно и media-wiki, и доски объявлений у кулера на кухне, и регулярных встреч на старте и завершении проектов. Но если знаешь ради чего – может оказаться выгоднее собрать под заказ собственный шкаф-купе. Или составить его из наборных элементов в Икее. И хотя бы удастся обойтись без звездолета (что часто бывает при корпоративном IT-строительстве). Нет, я не против звездолетов. Я за технику, которая летает. Нет, еще точнее: за технику, на которой люди хотят пользоваться – и пользуются. Пусть даже это набор цветных кружек.

Еще если посмотреть на согласование ТЗ через такую семейную призму, становится очевидным, насколько часто (топ)менеджмент себя считает родителями, а сотрудников – детьми. И чем более иерархичная и географически распределенная компания, тем больше разрыв между «верхом» и «низом». И нормально, если это распределение функционально, вроде менеджмент – это «голова», а сотрудники – «руки». И если смотреть из позиции дуалистического разрыва между телом и сознанием, кажется логичным, что голова дало команду => тело пошло выполнять. Но только в реальном организме это далеко не всегда так, вот даже в популярных статьях уже пишут, что «Тело и есть мозг», а в компаниях, где основной капитал – это человеческий капитал, и те самые «руки» работают «головой» и своей креативностью и интеллектом продукт и создают – там игнорировать их локальное знание по меньшей мере недальновидно.

В ситуации с выбором шкафов это приводит к истории про то, как сидят папа с мамой (чуть ли не акционеры – потому что система-то выбирается многомилионная, меньшую как-то беспонтово ставить, не стратегически это) и решают какую мебель в детскую поставить и как Васе с Машей нужно там уроки делать. Вася с Машей обычно про это ставятся перед фактом, им говорят – радуйтесь, какой шкафчик теперь у вас есть! (Не будете пользоваться, мороженого не ждите.) И еще везение, если топ-менеджмент тоже когда-то порох нюхал и сам руками проекты делал (хотя лет за пять рынок и ожидания клиентов огого как могут поменяться и прежнее «как правильно» успеет устареть), а что если топ-менеджмент в Москве, а «руки» на нефтяной вышке в тайге, и таких вышек тысячи, и только дядя Вася, который эту трубу обслуживает, понимает как с нее выдачу топлива повысить на 3% (что в деньгах, если так на всех вышках соптимизировать, нормально выходит)? Это я не из головы придумываю, а реальный кейс Лукойла пересказываю, они несколько лет назад на одной конференции его представляли, показывали свою систему сбора рацпредложений. Реально работающую, с виртуальным сбором команды, ее оценкой и бонусом сотрудникам по результам, а также с подсчитанным ROI для компании от этих локальных знаний. Похоже, что идеями BP вдохновлялись, но это же хорошо, что мы и хорошее можем когда-то перенимать. Вообще мне кажется, это основной принцип как люди учатся – через вдохновение, «я тоже хочу таким быть», обмен идеями и заимствование практик. Monkey see, monkey do.

Posted in blog | Tagged , | Leave a comment

Cновидение «реальности» и столкновение с нею

19/06/2013

Я уже писала про книгу Эмми ван Дорзен «Экзистенциальное консультирование и психотерапия» (здесь можно скачать — у меня другой перевод в бумажном виде, этот не очень, но при желании можно почитать в оригинале). Невозможно законспектировать целиком, хотя желание местами возникает. (И поучиться у нее тоже — она активно преподает в Лондоне.)

Все же вот немного конспекта. Всего в одной главе — и про майя, и про деконструкцию, и про метафору путешествия.

Про работу со сновидениями:
«Для терапевта будет легче не оказаться вовлеченным в трудности клиента и остаться способным видеть все в истинном свете, если он будет напоминать себе, что является наблюдателем. Жизнь клиента может пониматься как сновидение, которым он охвачен, но в котором терапевт может оставаться свободным, чтобы осознавать его внутренние противоречия.

Фактически, уместным является рассмотрение любого, из рассказанного клиентом переживаний реальных или воображаемых событий так, как будто бы в действительности оно было сновидением. Люди часто говорят: жизнь, в некотором роде, всего лишь сон. Важно, что в жизни, также как и во сне, нужно быть способным тщательно проследить субъективную позицию, точку зрения и стремления главного действующего лица.

Целью работы со сновидением является помощь клиенту в понимании им сущности и смысла описываемого переживания, реального или воображаемого. Важно помнить, что именно сам клиент должен быть тем человеком, который определяет смысл сновидения. Ни в коем случае консультант или терапевт не должен интерпретировать или выдвигать предположения о том, что именно символизируют данные образы. Клиент является основным и единственным авторитетом в том, что касается его побуждений и и того, как он хочет воспринимать свою собственную реальность.

В экзистенциальном исследовании, также как и в любой другой форме подготовки к путешествию, важно знать свое основное направление и намерение, но бесполезно фиксировать свой взгляд на далеком горизонте. Вам, скорее, нужны конкретные достижимые цели, нежели непреодолимые конфронтации с целями конечными, которые могут парализовать вашу непосредственную деятельность. Поэтому следует помнить, что клиент сам определит насколько далеко он хочет отважиться идти в настоящий момент, и что его собственные ограничения ни в коем случае не должны игнорироваться.

Про игру с воображением:
Как сновидения являются выражением того способа, которым люди ориентируют себя в мире, так и воображение является исходной точкой этой ориентации. Именно сила воображения вселяет в мир определенную реальность. То, что постигается во внешнем мире, подвергается внутренней обработке и обретает смысл на языке тех представлений о реальности, которые создает себе каждый человек. Таким образом реальность принимает форму и истолковывается.

Мысленный образ создает атмосферу и оказывает воздействие на мир. В любой день недели каждый из нас вовлечен в воображение своего мира. Немногие люди осознают то, как они снова и снова загружают себя одними и теми же представлениями, доходя то того, что рассматривают их, скорее, как истину, нежели как ее изображение. Поскольку культура основана на такого рода общепринятом повторении представлений и образов, становится вполне вероятным проживать собственную жизнь, даже не осознавая того, что есть возможность окунуться в другую реальность. Большинство людей придает очень мало значения своим созидательным способностям, заключенным в воображении. Им удобно думать о реальности как о чем-то, основанном исключительно на фактических данных.

Часто причиной того, что люди приходят на консультирование или психотерапию является то, что они вдруг сталкиваются лицом к лицу с фиктивным характером своей реальности. Они хотят выяснить, сошли ли они с ума или это же мир оказался совсем не тем местом, каким они себе его представляли — люди могут жаловаться на то, что они потеряли свои иллюзии или очнулись от своих грез. Когда они испытывают такое ощущение относительности реальности и истинности, им часто не хватает всего одного шага для того, чтобы обнаружить свою собственную способность к созданию реальности. И это именно то, что может стимулировать и поддерживать экзистенциальный подход.»

[Каждую из этих тем она иллюстрирует кейсами про разных Джорджей и Мириам, но это уже будет слишком длинно.]

«Те сюжеты, которые мы рассказываем сами себе о мире, о прошлом, о настоящем и будущем, определяют возможности или блокировки, которые мы создаем для самих себя в этом мире.

Далеко не каждый использует свое воображение столь взрывоопасным образом, как Тина. И далеко не каждый использует его так узко, как Джордж. В работе с силами воображения клиентов важно оценивать уровень их творческой гибкости и приспосабливать задачу к тому, что требуется каждым человеком. 

Понимание того, каким образом использовать воображение творчески, вместо того, чтобы позволить ему влиять на нас деструктивно, является важной составляющей искусства жить».

 

 

Posted in blog | Tagged , | Leave a comment

«Мыслю, следовательно, страдаю»

29/04/2013

Продолжение заметок с семинара итальянского краткосрочного стратегического терапевта Джорджио Нардоне. Сам семинар был в сентябре 2012 (начало здесь), писала я эти заметки еще в январе, во время длинного рейса Москва — Гонконг, до редактирования дошла только в апреле, но «поздно», по сравнению с «никогда» – уже прогресс.

***

cogito ergo soffro.jpg

Профессор поделился своей новой наработкой последних лет – исследованием темы «патологическое сомнение». Его новая книга на эту тему называется «Думаю, следовательно страдаю» (есть только на итальянском). На прошлом семинаре он про это никак не упоминал, а теперь это для него отдельная диагностическая категория. И это здорово – что человек практикует двадцать пять лет, но продолжает что-то придумывать и осмысливать свою прошлую практику через призму новых идей (рассказывал про одного клиента, с которым работал время от времени на протяжении двадцати лет).

«Патологическое сомнение» – недуг, который поражает скорее интеллектульных людей, хотя дело не в высоком IQ, а в мысли, замкнутой самой на себя, которая вращается в уме как бесконечное колесо, из которого нет выхода. Способность мыслить – это дар, но как и любая хорошая мысль, доведенная до абсурда, она может становиться  ограничением и страданием. «Здоров ли я?» «В чем смысл жизни?» «Как я могу быть уверен, что мой сын не гомосексуалист?» «Как я могу быть уверен, что жена мне не изменяет?»«Как я могу быть уверен, что не совершу преступления?» – профессор рассказывал про своих клиентов, для которых эти вопросы становились проклятием, превращались хождение по бесконечному лабиринту. Их основа – естественное желание человека получить подтверждение, успокаивающий ответ.

Ну как так можно поступать с людьми?
Ну почему, почему я это сделал / не сделал?
Как он(а) так мог(ла) со мной?
Как они могли принять такой закон?

– все те внутренние вопросы, которые, говоря обычным языком, «не укладываются в голове», оказываются для человека невыносимыми. И у каждого эта невыносимость какая-то своя…

Нардоне всегда иллюстрирует теорию кейсами из практики, всегда очень трогающими. Он замечательный рассказчик, и поразительно в каких деталях он помнит свои кейсы. Про патологическое сомнение кейсы были очень разные – эта тема граничит и с обсессиями, и с фобиями и с ипохондрией – и эти названия в его понимании не столько ярлыки (он, кстати, очень резко отзывался о  будущем DSM-5), сколько структура типов проблем. А еще эта тема граничит просто с жизнью. Один случай был из тех, где «жизнь выше литературы» – про то, как один многолетний его клиент, с параноидальными чертами, в течение долгих лет изводивший свою прекрасную жену выяснениями верности, а дочь волнениями про ее личную жизнь, в какой-то момент все-таки выясняет, что жена ему изменяет. И это уже было не про паранойю… Бывает по-разному, безусловно. Нардоне подчеркивает, что плохо именно «патологическое» сомнение, доведенное до крайности. Потому что его противоположность – «терапевтическое сомнение» может быть очень целительно, и это именно то, что происходит в терапии или консультировании, когда мы деконструируем, ставим под вопрос сложившиеся способы мыслить и действовать. (Я писала про «этику сомнений» — одна из самых важных тем была в прошлом году.)

Это то место, где рациональность начинает становиться иррациональностью. Где ум сам себя загоняет в лабиринт, из которого нет выхода. И когда «предпринятые попытки решения» – продолжать искать выход, продолжать задаваться вопросом, продолжать искать смысл – еще больше загоняют вглубь лабиринта  с минотавром.

Про похожие идеи, даже похожими словами, говорит экзистенциальный терапевт Эмми ван Дорцен:

«Люди могут тратить уйму энергии, стараясь исправить то, что не может быть исправлено, и пытаясь создать безопасность там, где вновь неизбежно появляется опасность. Способ, которым мы обычно стараемся превратить жизнь в безопасный опыт, – делать вид, что жизнь является конкретной, надежной и прочной. Мы действуем так, будто реальность является осязаемой и поддающейся контролю. Мы ведем себя так, будто люди надеж­ны, постоянны и неизменны. Но если бы это было так, то не осталось бы никакого места для тревоги, да и самой жизни оставалось бы очень мало. События были бы совершенно предсказуемыми и однозначными, люди бы все до единого действовали бы рационально и в рамках разумного. Не было бы выборов или принятия решений, потому что решения автоматически вытекали бы из своих предпосылок. Жизненные ситуации не содержали бы никаких сюрпризов, и все их можно было бы очень легко отрегулировать.

Несмотря на то, что люди непрерывно пытаются создать такой мир, наши усилия непрерывно разрушаются судьбой и непредсказуемыми законами природы, которые действуют и вне, и внутри нас. И пока эти законы действуют, тотальный контроль невозможен, и следовательно, не будет ни бессмертия, ни полной определенности, ни спасения от тревоги. Из этого следует, что те люди, которые наиболее полно отрицают реалии жизни, почувствуют их воздействие сильнее, чем все остальные. Тем, кто бежит от тревоги внутренней, придется пережить впоследствие тревогу еще более пронзительную и выбивающую из равновесия.»

(c) Эмми ван Дорцен, «Экзистенциальное консультирование и психотерапия на практике».

А выход – в том, что бы остановиться и перестать искать выход. Согласиться с безвыходностью, бессмысленностью, беспомощностью. С тем, что мне так больно от этой безвыходности. Принять свою боль, обнять себя – но сознательно остановить бесконечный поток вопросов без ответа.

Что же предлагается вместо? Смирение. Принятие своего не-все-могущества. Несовершенства мира, других людей и себя  в том числе. И это принятие – поражения, по сути (как минимум, своих надежд) – будет лучшим выходом, и наиболее рациональным поступком в этой безвыходности. Потому что выход – если таковой в такой ситуации имеется – будет за рамками этих предпринятых попыток. Как говорил (или как ему приписывается) Эйнштейн, «ни одна проблема не может быть решена на том уровне, на котором она возникла» . На системном языке логика «выйти за рамки системы» очень понятна, вот только есть некоторая сложность с тем, что тому, кто находится внутри системы «выйти за рамки» иногда воспринимается как «умереть». Или не только воспринимается – в каком-то смысле это может быть и правда смерть – ожиданий, надежд, каких-то частей себя.

«Если что-то не работает, сделайте что-то другое» (с)

Возвращаясь к искусству психотерапии – и тогда мастерство терапевта (в понимании Нардоне) будет в том, чтобы помочь клиенту перестать cовершать однообразные попытки бития своей головы о стенки лабиринта. Перестать проверять свое здоровье, сдавая бесконечные тесты. Перестать контролировать жену или выяснять подробности личной жизни сына. Перестать искать причину (в себе или другом)  почему тебя оставили. Перестать задаваться вопросом о смысле действий правящей партии. В модели стратегической терапии важно в начале создать опыт, пережить новое состояние – а понимание, инсайт рождается как следствие опыта. «Чтобы понять, научись действовать». Дальше я не берусь разложить на составляющие как именно действует Нардоне, убеждая своих пациентов перестать предпринимать действия, ставшие граблями – это какая-то смесь: ясное и логичное описание того, как устроен неработающий паттерн («то есть получается, что ты ему Х, а он тебе Y, а ты все Х да Х да Х, пока не валишься без сил… — похоже?») + образ этой проблемы на очень метафоричном, трогающем, полу-гипнотическом языке («как будто ты подходишь к колодцу, чтобы зачерпнуть сил, и кажется, что это именно то, что нужно,  и ты видишь в глубине свое отражение – и вот ты снова и снова опускаешь в глубину свои ведра, полные «ресурсов» – но твоих сил не пребывает, ты отдаешь, отдаешь, истощая себя, так ни с кем и не встретившись там, в глубине…»).

Нередко для того, чтобы изменить восприятие ситуации, сначала требуется изменить восприятие себя или своей роли в этой ситуации. «Зачем я здесь? Зачем я в это вообще играю? Что я искал за этими воротами, о которые сейчас бьюсь?» И далее убедительная рекомендация (=предписание) попробовать по-другому. Довольно часто – пародоксальная, почти всегда требующая креатива – важно ведь не дать предписание, а чтобы человек что-то сделал. (Мне в данном случае кажутся очень логичными идеи из коучинга о том, что человек придумывает себе «предписание» сам. А еще лучше варианты – и потом выбирает из них те, что больше хочется попробовать сделать.  Правда, Нардоне работает с людьми, которые в такой степени «застряли», что вариант выбраться изнутри не всегда доступен.) Но главное продолжать пробовать новое. Даже если иногда это означает «не думать.» Очень часто «думать по-новому». Еще чаще «по-другому». Если мы что-то и знаем определенное про психологию и работу с людьми, так это то, что здесь почти не найти универсальных ответов. Это сложнее – но интереснее.

Posted in blog | Tagged , , , , | Leave a comment

Птица за птицей

23/04/2013

В коучинге, ориентированном на решение есть важный принцип – продвигаться маленькими шагами. Но все-таки – продвигаться. То самое полезное умение «есть слона по частям».  Для некоторых дел и проектов вот эта способность продолжать движение оказывается иногда самой критичной. И даже более важной, чем эффективность или мастерство – просто потому, что если продолжать, навык и мастерство придут.
И тогда оказываешься перед новым вопросом – как же заставить себя продолжать? Вот все-таки, не заставляя, но все же продвигаться? Мне нравится, как об этом говорится в отрывке ниже.

birdbybird.jpg«Тридцать лет назад мой старший брат, которому тогда было десять лет, пытался написать доклад про птиц, на подготовку у него было три месяца, и который назавтра нужно было уже сдавать. Мы отдыхали всей семьей в нашем домике в Болинасе, брат сидел на кухне почти в слезах, обложенный со всех сторон папками для бумаг, карандашами и стопкой неоткрытых книг о птицах, в ступоре перед невероятным масштабом предстоящей задачи. И тогда мой отец сел с ним рядом, положил ему руку на плечо и сказал:

Птица за птицей, дружище. Просто делай это птица за птицей.»

— Anne Lamott, Bird by Bird: Some Instructions on Writing and Life

Posted in blog | Tagged , , | Leave a comment

Групповая супервизия и «вечно-зеленые» вопросы

22/04/2013

http://olgazotova.com/wp-admin/post-new.php#С прошлой осени регулярно хожу на групповую супервизию к Михаилу Кларину. Проходит она раз в 1-2 месяца, по вечерам, обычно бывает 6-10 человек — как коучи и консультанты, так и психотерапевты. Могу сказать, что для меня эти встречи каждый раз оказываются очень глубокими. Обычно за встречу разбирается 1-2 кейса. И почти всегда оказывается, что разбираемый кейс перекликается с твоими собственными вопросами и каким-то образом на них отвечает. По практическому эффекту наблюдаю, что участие в групповых встречах оказывается для меня полезнее индивидуальной супервизии — возможно, за счет объемности разных мнений, более активной собственной позиции, за счет разных форматов работы — мы не только обсуждаем кейсы, но и проживаем, разыгрываем.

Этот эффект конечно достигается еще и благодаря ведущему — точным и глубоким вопросам, умению создать доверительную и поддерживающую атмосферу, профессиональному мастерству.

А еще после встречи участникам рассылается транскрипт встречи — обычно это 30-40 страниц очень насыщенного смыслами текста. Конечно, этот текст конфиденциален, но с разрешения Михаила Кларина публикую небольшой отрывок — резюме в завершение одной из встреч. Мне нравится этот отрывок еще и тем, что в нем поднимается сложная тема пересечения территории коучинга и психотерапии, большие «вечно-зеленые» вопросы.

«Я вижу тут несколько линий и перекличек. Наверное, не все сейчас назову, но основные. Одна линия это обесточенность и обмен энергиями. Это нередкий вариант, когда клиент приходит за  энергией. Без всякого злого умысла, — это происходит естественным образом. Ничего плохого в этом нет. Это совершенно нормально. Важно, что ты отслеживаешь своё состояние, происходящий обмен. И главное, что заряжает энергией, – Денис совершенно верно заметил, – это нацеленность в будущее, нацеленность на задачи. Например, через вопросы «чего ты хочешь?», «что должно быть?». Если у человека нет желания искать ответы, – это не то, чтобы даже вопрос энергии…это вопрос ответственности. То есть если клиент называет это, то он берет на себя ответственность за то, что он именно этого хочет.

Это не так просто. Есть люди, которые находятся в привычной «страдающей» позиции, роли жертвы, и будут избегать этого. Это один из возможных признаков того, что это не клиент коучинга и коуча. Очень  возможно, что это случай для терапии, — такое мнение распространено среди коучей.

Но у меня нет такого однозначного убеждения, что это в терапию. Потому что хорошая терапия также строится на том, что клиент берет на себя ответственность. Если он не берет на себя  ответственность, то терапевт в рамках своей ответственности за процесс дает клиенту обратную связь, что он, клиент не берет на себя ответственность. Вплоть до того, что терапевтические отношения могут  прекратиться. А  для коуча – аналогично.

Так что обесточенность и обмен энергиями  – это тема коучинговых отношений – она ни к каким  инструментам не «привязана».  Нет таких инструментов коучинга, которые бы это  отрабатывали. Пирамида логических уровней  или Grow, или  цели  SMART, — они перемалывают как мельница то «зерно», которое туда  засыпано. А «зерно» –  это не из  инструментов, — «зерно» идёт изнутри.  Поэтому это способность почувствовать эти линии  внутри, это напряжение, например, дефицит энергии, дефицит ответственности за свою  жизнь (если большими словами  говорить), за отношения, включая отношения с  бизнес‐партнерами, отношениями в  семье… (каждый раз  мы смотрим,  в  чем именно). 

Другая линия  – она  перекликается с  несколькими кейсами – чья  это  реальность:  моя  это  реальность   как  коуча (кстати,  в терапии происходит то же самое)..или  клиента? Если я произвёл  правильные действия, что «написано в  учебнике»: мы работаем по  схеме, ставим цели,  проверяем ее реалистичность, привязываем  по времени, смотрим,  какие ресурсы… Так вот, если  мы это все  проделали, мы молодцы.  И клиент  все понял. Но возможно, — он понял… как формальное  упражнение. А он  это принял? Мы не знаем… Все надо  проверять…

И самое  главное — не попадаться на  удочку своей  собственной реальности. Чья  это реальность, что я  обязана клиенту что-то «обеспечить»?.. Чья  это реальность? Чья это  ответственность? Это вопросы на ощущение своей жизненной позиции.  И это тоже тема, которая, мне кажется, — сквозная. И я,  конечно,  вижу переклички того, над чем работает терапия, и  тем, над  чем работает  коучинг, потому  что  это — жизненное  поле. В этом  кейсе оно было  просто жизненным полем, не привязанным ни  к какой организации, ни  к какой корпорации. Просто жизненное поле. В моей практике коучинга руководителей оно привязано  к корпоративным рамкам,  корпоративным границам, условиям:  департаменты, функционалы…. и так  далее. Но это не меняет принципиально картинку. Это часть жизни, которая называется  работой, корпорацией. Граница лайф- и бизнес-коучинга очень проницаема. По  сути дела, работа над жизненными  задачами в коучинге просто очень хорошо очерчена, коучинг  принципиально задачно-ориентирован, ориентирован на  достижение.  Это его родовая черта.  Это ключевое, что его отличает.

В моей практике это вечно актуальная  темы. Мой жанр — бизнес-коучинг, но вот,  например, первое  лицо… человек говорит о ситуации «работа-жена-любовница»… И  это тянется годами… он сейчас  «обесточен»… И возникает весь комплекс вопросов, которыми мы сейчас задавались… В чем сейчас моя  роль. Чья реальность?.. Например –  вижу тупик у клиента… Обсуждаем тупик. Спрашиваю:  «Как долго Вы собираетесь в нем  находится?..»  – всплеск энергии.  И каждый раз  приходится   решать. С чем я работаю?.. Это моя или его реальность?.. Это «вечнозелёные» вопросы…

Спасибо, — интересный  кейс! И спасибо за отвагу, открытость,  за то, что вы так  подробно о нём рассказали. Спасибо всем за  углублённую работу!»  

— Михаил Кларин, групповая супервизия 23 ноября 2012

Posted in blog | Tagged , | Leave a comment

sfbt.ru >> Ориентированный на решение подход — по-русски!

08/04/2013

problems_solutions.jpg

В сегодняшний наконец-то солнечный понедельник я рада поделиться новостью об открытии нового сайта — про ориентированный на решение подход: http://sfbt.ru 

Мы разрабатываем и наполняем его совместно с  коллегами Виктором Богомоловым и Арсением Павловским. На русском языке крайне мало материалов на эту тему (что удивительно, учитывая популярность этого краткосрочного подхода на Западе – в коучинге, в терапии, образовании, социальной работе), так что мы решили восполнить этот пробел.

Что мне очень нравится в этом подходе – это доступность для понимания, простота методов и при этом глубина и уважительный взгляд на человека. Ориентированный на решение подход основывается на поиске и создании решений, а не анализе и поиске причин возникновения проблем. В фокусе внимания – решения, надежды, ресурсы, сильные стороны и позитивные исключения. Идея в том, что для решения проблемы совсем не обязательно тратить долгое время на исследование причин ее возникновения.

Вот несколько базовых принципов:
1. Если что-то не сломано, не чините это.
Ориентированный на решение подход предлагает не менять ничего в тех областях, где все идет хорошо. Большая часть привычного поведения помогает людям, то есть «работает». Представители этого подхода считают, «что люди в порядке» и не пытаются переделывать людей, вносить исправления там, где их об этом не просят. Цитируя со-основателя подхода Инсу Ким Берг: «мы предполагаем, что люди хотят, чтобы их жизнь изменилась к лучшему. Мы доверяем им в этом.»

2. Если что-то работает, делайте это больше.
Люди часто концентрируются на проблемных аспектах ситуации, уделяя мало внимания успешным и работающим решениям. Некоторые решения могут казаться неразумными или нерациональными, однако если они помогают, то стоит попробовать чаще их использовать.

3. Если что-то не работает, попробуйте сделать что-нибудь другое.
Часто попытки решения проблем не приводят к желаемым результатам. Это часто подталкивает к повторным попыткам сделать то же самое. Подход ориентированный на решение предлагает не повторять то, что не сработало, а искать новые решения.

Вы можете спросить – что же здесь глубокого? Для меня это именно уважительный, непатологизирующий взгляд на человека, видение его как способного, действующего, двигающегося к своим целям. Смотреть так на людей (и организации тоже!), особенно когда они находятся под завалом проблем, далеко не так просто, как кажется. Уникальное умение практикующих этот подход в том — как натренирован у них взгляд, как они умеют обнаруживать возможности и ресурсы даже там, где самому человеку их зачастую совершенно не видно. Именно поэтому у нас на заднем фоне сайта первые весенние побеги — это о тех самых изменениях, которые уже совершаются. И еще они умеют задавать хорошие вопросы, чтобы помогать людям обнаруживать «будущее в настоящем». «Когда желаемое будущее уже случается – хотя бы чуть-чуть?».

Будем продолжать наполнять сайт материалами и писать об интересных событиях. Сегодня я получила разрешение на публикацию статьи про корпоративный коучинг, ориентированный на решение – надеюсь, довольно скоро допереведу и выложу.

Также можно «залайкать» страницу в фейсбуке — чтобы оперативно получать обновления сайта.

 

Posted in blog | Tagged , | Leave a comment