Некоторые мои друзья задаются вопросами о причинах настолько несимметричного насильственного ответа власти на мирные протесты, которые происходили в конце января на улицах российских городов. Содержательно объяснение этим мерам (насилие, преследования и репрессии собственного народа) было дано еще во время событий в Беларуси в августе 2020 года: Т = террор.
Открываем википедию:
Терро́р (лат. terror «страх, ужас») — устрашение политических противников путём физического насилия. Террором также называется угроза физической расправы по политическим или каким-либо иным мотивам либо запугивание с угрозой расправы или убийства.
Синонимами слова «террор» являются слова «запугивание», «устрашение».
Сущностный исторический (или даже сакральный) смысл сегодняшних событий очень точно, на мой взгляд, ухватил кинокритик Антон Долин в заметке про «Лубянка и кольцо всевластия».
А я попробую немного пояснить со своей телесно-ориентированной, embodiment колокольни.
Логика тут простая:
ЕСЛИ ВЫ ЧУВСТВУЕТЕ СТРАХ, ЭТО НЕ ЗНАЧИТ, ЧТО ВАС НЕ УСТРАШАЮТ.
Это понимание как-то родилось в одном разговоре, по аналогии с «даже если у вас паранойя, это не значит, что за вами не наблюдают»? Это на самом деле довольно очевидная мысль, что не все эмоции/чувства = следствие личных качеств человека (например, раз человеку страшно, значит он пугливый, такая интернализация).
Та же конструкция, как в случае: «если вы чувствуете себя униженным, это не значит, что вас не унижают», «если вы чувствуете испуг — это не значит, что вас не пугают», «если вы чувствуете угрозу — это не значит, что вам не угрожают», и т.д.
Может быть страшно потому, что и правда есть чего бояться. Окружающая среда вполне может быть опасной/угрожающей.Например, потому что есть люди, которые хотят вас запугать. Мы не можем ничего сделать с тем, что в такой ситуации появляется страх — срабатывает «автоматика». Но это не значит, что стоит опускать руки и соглашаться продолжать бояться. Если мы умеем создавать ощущение безопасности в собственном теле (очень конкретно: регулировать дыхание, не идти в спираль тревожных мыслей), в этот момент возникает выбор.
Почему это происходит? Потому что события случаются во внешнем мире (пространственном и социальном), а ощущаем мы это в своем индивидуальном теле и обдумываем в своей отдельной голове. И тогда кажется, что это «я сам_а» боюсь, пугаюсь, злюсь. Теоретические аспекты этого раскрыты в заметке про «политические чувства».
И да, мы имеем полное право на свои чувства, это абсолютно нормально в подобной ситуации чувствовать то, что мы чувствуем: злость, отчаяние, бессилие и множество других смешаных чувств и ощущений, которые возникают, когда человек свидетельствует полицейский произвол и беззаконие. Нормально в социологическом смысле: это обычная человеческая реакция на стресс, унаследованная нами от эволюционных предков: реагировать на угрозу реакцией «бей» / «беги» / «замри», а если ничего из этого не работает, то полным бессилием.
Это автоматические реакции, «прошитые» в нашей нервной системе на уровне hardware.
Огромный мохнатый волкодав рычит на маленькую шавку именно для того, чтобы та испугалась и перестала заходить на его территорию, и вот та сжимается в комок и, поскуливая, убегает.
Вы когда-нибудь стояли рядом с полностью обмундированным омоновцем или сотрудником Росгвардии? Для жителей многих российских городов это теперь обыденная реальность, часть городского ландшафта безотносительно дня недели. Это существо, называемое в народе «космонавт»/«касконавт», упаковано в черный шлем, полную защиту и с дубинкой, а на сегодняшней акции часть из них еще и с металлическими щитами (не очень разбираюсь в типологии) вызывает стрессовую телесную реакцию просто одним своим видом.
Мы чувствуем угрозу и страх в своих телах и умах не случайно: многие миллионы рублей в течение многих лет направлялись на то, чтобы создать текущую полицейскую машину по устрашению населения.
Но мы — не просто животные. Хочется верить, что мы идем дальше. На самом деле, правда идем, именно поэтому текущий протест — мирный и ненасильственный.
В этот момент я вспоминаю слова своего учителя Пола Линдена, того самого, который придумал привнести практики айкидо в обычную жизнь и научил стольких людей центрироваться.
Ему как-то сказали на семинаре:
— Пол, но ведь дружелюбно реагировать, когда тебя атакуют — это же совершенно неестественно!
На что он ответил:
— Да, но ходить на двух ногах, разговаривать и писать тоже когда-то было неестественно!
Evolution is not over. Нам еще предстоит научиться трансформировать практики угрозы и устрашения и создаваемый ими свой личный страх в силу и любовь.
Кажется, это уже начинает понемногу происходить. Как на этом видео из Петербурга.
И еще: протестующие не заходят ни на какую «чужую» территорию. Это наши города и наша страна. И хочется, чтобы в них был мир и уважение к жителям.
И чтобы прогулки по родному городу не требовали личного бесстрашия такого масштаба.
***
Почему я про это пишу? Потому что мне кажется, что понимание придает сил.
Если мы можем справиться с чем-то на уровне понимания (префронтальной коры), уже нет нужды про это как-то особенно эмоционировать. Вот если мы не можем что-то осмыслить, возникает ощущение «у меня это просто в голове не укладывается!», «как же так можно!» — тогда в силу вступает следующий слой, эмоции и чувства. Если мы не можем и сами чувства выдержать, настолько происходящее зашкаливает, и эмоции вытесняются как «непереносимые» — тогда уже тело берет на себя удар.
То есть с чем большим объемом происходящего мы можем справиться, сохраняя в теле-уме ощущение безопасности и способность действовать (даже если снаружи трэш), тем лучше мы справляемся с ситуацией в целом.
***
Как и многих, меня в эти дни очень поддерживает то, что делает и говорит политолог Екатерина Шульман.
«Свобода подразумевает право выбора, где обе опции — безопасные».
Это когда у вас свободная свобода. Свобода с уважением к свободе (agency, праву выбора) другого. В контексте отношений: свобода отношений, опирающаяся на свободу всех участников. Недавно только про это читала, в статье про умение отказывать.
Я скажу «нет», а другой не обидится, потому что для него «да и нет весят одинаково», и он_а оставляет тебе свободу на «нет» (любимая статья на тему).
А когда у вас несвободная свобода, выбор не является безопасным. Если ты отказываешься, а другой обижается или выражает недовольство или осуждение, твой отказ становится несвободен, наказуем. Нет свободы «копать или не копать», потому что таким быть хорошо, а другим плохо, и за этим следует осуждение, моральное и не только. И да, это все может вызывать страх и тревогу.
Но парадокс состоит в том, что если ты откажешь (себе, другу, маме, государству) в праве на отказ, ты точно окажешься несвободным.
И тогда получается, что взрослость — это способность вынести последствия свободных действий, которые происходят зачастую в несвободном мире.
Чем более несвободный мир, тем больше он тебя призывает к свободе, хотя бы от собственного страха.
