Удивительный в своей ясности текст. Вроде бы про «Облачный Атлас», а по сути summary того, как человеку быть в отношениях с Другим и Миром.
1. Долгое время в психотерапии считалось, что первоначальное «нормальное» состояние ребенка — недифференцированность, слитость с окружением, изначальный нарциссизм. Первичный океан чувств, безбрежный и единый, и только со временем ребенок получает возможность понять, что материнский сосок — это не он сам, а нечто помимо него. Сравнительно недавние исследования Стерна показали, что это не так: ребенок с рождения (а, вероятно, еще и до него) находится не в слитости, а в отношениях с матерью. Быть в отношениях — состояние гораздо более естественное для человека, чем быть вне их, либо в слитости или в нарциссическом трансе. И если быть вне отношений с конкретным человеком возможно, то выйти из отношений с Миром невозможно принципиально, так же как принципиально невозможно оказаться вне Мира.
Но что определенно происходит в этих отношениях — так это то, что человек узнает себя. По тому, как мать, отец или люди, их заменяющие, относятся к ребенку, ребенок выстраивает видение себя. И тогда я могу быть изначально любимым, принимаемым со всеми моими чертами, с признанным правом на реализацию моих собственных желаний, а могу быть отвергнутым, реализующим в жизни родительское видение себя, ужимающим себя. Образно говоря, могут видеть или меня-настоящего, или хотеть видеть меня другим — и тогда я-настоящий в этом теряюсь и исчезаю. Винникотт писал: «when I look I am seen, so I exist».
Притом поскольку отношения сопровождают человека всю его жизнь, не стоит ограничивать это видение-меня только детством: мое существование могут подтверждать, а могут и отвергать всю жизнь. И, с обратной стороны, я могу увидеть себя-настоящего только через Другого, который достаточно смел, открыт, любопытен и свободен, чтобы увидеть во мне меня. Мы все видим себя в отражении в глазах Другого. Парадокс, но в этом я завишу от Другого и в этом потенциальный источник моей свободы.
2. Если мы открыто и честно с чем-то соотносимся, то мы не можем ошибаться в том, что мы чувствуем. Можно ошибиться в том, что именно я вижу, но невозможно ошибиться в том, что я чувствую в связи с увиденным. И тогда я могу признать и принять свои чувства, и жить с ними, встретиться с истиной, какой бы она ни была; либо отвергнуть их, вытеснить, и тогда я себе лгу.
Чтобы стать бунтарем, не нужно быть семи пядей во лбу, достаточно почувствовать боль внутри себя, возникающую, когда смотришь на то, что принято считать «нормой», и позволить себе быть с этой болью, не засмеивая и не обесценивая ее. Тогда можно что-то делать и с тем, что боль вызывает.
3. Любые наши чувства могут быть непоняты и неприняты окружающими: открытость требует мужества, готовности принять последствия такой своей позиции.
[…]
Я могу принять Другого только в той мере, в которой я принимаю себя. А принятие себя возвращает к тому, как меня принимали и принимают Другие. Тогда можно говорить о скрытой собственной отвергнутости. И я действительно считаю, что ксенофобия в глубине своей несет боль меня-отвергнутого и позволяет не сталкиваться с этой болью, отвергая других.4. Все, что мы делаем, имеет последствия, и все, что мы не делаем, тоже имеет последствия, поскольку отсутствие ответа на вопрос — тоже ответ, и уйти из отношений с Миром мы не можем. В этом экзистенциальный смысл первородного греха: невозможно быть в мире и не портить его, поскольку вещи при их использовании изнашиваются.
Уже то, что мы здесь есть, влияет на мир и на нас. Вне зависимости от того, верим мы в карму или нет.»
