Перевод статьи нарративного терапевта Стивена Мэдигана «Восемь интернализованных привычек высокоэффективных проблем».
Из предисловия к переводу Дарьи Кутузовой: «Любой человек, если его попросить, может воспроизвести, как с ним разговаривает интернализованный голос вины, перфекционизма или нарастающего страха. И то, что они говорят, звучит достаточно убедительно, преувеличивает проблемы и лишает человека сил. При этом, если человека спросить, как давно в его голове звучат такие голоса, вполне может оказаться, что они звучат там всю жизнь.»
Стивен Мэдигэн в статье рассматривает восемь таких интернализованных разрушительных коммуникативных паттернов, которые он обозначает как «восемь привычек высокоэффективных проблем», внимательно изучая, откуда же они берутся и как становятся настолько влиятельными, какие именно используют приемы и стратегии. Он не располагает их «внутри» человека, обычно они уже присутствуют в культуре и люди обучаются им в процессе социализации. Эти интернализованные привычки служат поддержкой для таких проблем, как депрессия, анорексия, панические атаки и пр., помогают нам определить для себя, «нормальны» ли мы, «вписываемся» ли, соответствуем ли требованиям внешнего мира.
Автор: Стивен Мэдиган (Stephen Madigan, «Counterviewing injurious speech acts: Destabilising eight conversational habits of highly effective problems»)
Перевод Ольги Зотовой
Парализующая вина
Финальная «привычка высокоэффективных проблем», на которой я сфокусируюсь — это парализующая вина. Конечно, есть обстоятельства, в которых люди обращаются к терапии в связи с чувством вины, которое является уместным откликом на действия, о которых они сожалеют. Однако в других случаях люди находятся под гнетом чувства вины, которое отнимает все силы, в ситуациях, когда не очень-то ясно что же плохого они сделали. В таких ситуациях истоки парализующей вины могут лежать в том, как именно люди были обучены и натренированы соответствовать принятым в обществе доминирующим идеям и представлениям о том, как именно нужно реализовывать свою гендерную роль, себя как профессионала, сексуальные предпочтения, возраст, класс, расу и т.д. Когда вина находит лазейку в наше воображение и представления о мире, она может дальше разворачиваться там неограниченно. Ниже я приведу два недавних примера из своей практики.
Недавно ко мне на консультацию пришел молодой человек, чтобып поговорить о своем опыте того, каково ему было открыться и рассказать властям об опыте сексуального насилия над ним cлужителем церкви, которое он пережил в подростковом возрасте. В тот момент этот служитель церкви находился под следствием. У молодого человека появились «задние мысли» по поводу своей смелости выйти вперед и рассказать об этом опыте, несмотря на то, что многие люди из его религиозной общины, член семьи и старый друг не поддерживали это решение. Он рассказал, что он чувствовал себя «между молотом и наковальней» потому что он испытывал чувство вины как за то время, когда он молчал о насилии, так и вину после того, как открыл эту информацию. Вина беспрерывно осаждала его с обеих сторон, оставляя мало времени на что-либо еще.
Недавно ко мне обратилась за консультацией женщина, которая хотела обсудить свое желание уйти от мужа, совершавшего по отношению к ней насилие, и с которым они были вместе двадать один год. У этой женщины было три дочери подростка 13, 15 и 18 лет. Она сказала, что вербальное и «временами» физическое насилие ее мужа началось в период первой беременности. Она рассматривала возможность уйти от него многие годы, но оставалась, потому что чувствовала свою вину «перед детьми». Она также описала свой опыт вины за то, что не уходит от него — веря, что она «слишком слабая, чтобы уйти» и чувствуя, что она является «ужасной ролевой моделью для своих дочерей». Вина стояла по обе стороны этого уравнения уйти/остаться и ее поддерживали многие (конкурирующие) идеологические фракции.
Вот какие проясняющие вопросы можно задавать тем, кому не дает покоя чувство вины:
Если посмотреть с исторической точки зрения, то какие разговоры о вине являлись инструментами социального контроля?
Как вам кажется, мужчины и женщины обучены чувствовать вину похожим образом?
Был ли в вашей жизни опыт, когда вас заставляли чувствовать свою вину не по делу?
Был ли в вашей жизни опыт, когда в момент события вы не чувствовали вину, но теперь вы продолжаете сожалеть об этом?
Была ли когда-либо вина полезной или важной для вас? Если да, то как? Почему?
Были ли когда-то моменты в вашей жизни, когда вина переставала быть полезной и становилась источником проблем? Если да, то в чем именно она создает проблемы? Почему?
О чем может говорить ваше чувство вины? Говорит ли она о чем-то, что для вас важно, что вы отстаиваете?
Что именно вы отстаиваете? Почему это важно для вас?
Какова история этой важности?
Другие интернализованные «привычки высокоэффективных проблем»:
Введение.
1. Надзор за собой/ориентация на критически настроенную аудиторию.
2. Отказ в праве быть.
3. Нарастающий страх.
4. Негативное воображение + враждебное сравнение.
5. Внутренние споры/ссоры/склоки.
6. Чувство безнадежности.
7. Перфекционизм.
8. Парализующая вина.
